Из жизни дознавателя. Исповедь алкаша. Как круто меняются судьбы… - Максим Канатьев

– Уважаемый, – спрашиваю, – а вы собственно кто? Адвокат?

– Нет, я не адвокат, но Конституция представляет каждому право на квалифицированную юридическую помощь!

– Во-первых, гарантирует-то она гарантирует, но вот по вопросам уголовного судопроизводства, она отсылает к федеральному закону. В данном случае – это УПК. Вы хотя бы заглядывали в него?

– Разумеется!

– Ну, а раз заглядывали, то должны знать, что представителем потерпевшего может быть только адвокат, а вы им не являетесь. И вот эта ваша записулька никакой юридической силы не имеет – с деланной брезгливостью, двумя пальцами, я приподнял бумажонку.

– Ну, может, в виде исключения допустите? – недавние спесь и апломб с мужичка слетели, как осенняя листва.

– Вот когда в УПК будет прописано это исключение, тогда пожалуйста. А сейчас – до свидания! На очную ставку посторонние не допускаются.

– Тогда будьте любезны сделать видеосъемку очной ставки и предоставить ее потерпевшей! – мужичонка схватился за последнюю соломинку для сохранения имиджа крутого юриста.

– Уважаемый, почитайте внимательно УПК: производство видеозаписи – это не моя обязанность, а мое право. Но в данном случае, я не считаю нужным этим правом пользоваться. – Со снисходительной полуулыбкой ответил я. – А сейчас, если хотите, посидите в коридорчике, а не хотите, то вас никто не задерживает. И только я расслабился, как вижу, что из ноздри этого чуда надувается весьма не маленький пузырь грязно-зеленого цвета, готовый сей секунд лопнуть, обрызгав не только своего законного владельца, но и ни в чем ни повинного меня. Мужичонка принял мое естественное стремление отстраниться от его сопливых брызг, как собственную мини победу. Но я обломал его. Вы, говорю, хоть платок с собой берите или, накрайняк, рукавом вытирайтесь, а то, не ровен час, ни в чем не повинные люди под раздачу попадут!

Весь этот диалог происходил в присутствии потерпевшей, злодея и его адвоката. Униженный и оскорбленный горе-правозащитник покинул, наконец-то, кабинет, шмыгнув, на прощание, носом. Но все же сделал, гад такой, мелкую пакость на прощанье: оставил после себя такую гремучую смесь миазмов одеколона «Шипр» и, извините, грязных носков, что мне пришлось окно открывать, а на дворе, между прочим, тогда конец ноября был. Когда очная ставка закончилась и мы с потерпевшей остались один на один, я полюбопытствовал, где, в каком месте, она откопала такое… э-э-э такого странного человека. Оказалось, что подруга порекомендовала его, как великого специалиста, который любые уголовные дела на раз-два разваливает. А этот «великий специалист» слупил с женщины две с половиной тысячи рублей, да еще и «обгадился» по полной программе своим абсолютным незнанием уголовного процесса.

Теперь поговорим о легкомысликах. Легкомыслики – это граждане, очень легкомысленно относящиеся к своим процессуальным обязанностям. Проще говоря – плевать они хотели, ложили с прибором, забили кое-что (выбирайте, что больше понравится или все сразу) на повестки с вызовами к дознавателю. И ведь можно еще понять, когда подозреваемый или обвиняемый не является. Тут уж сразу ясно, что причины уважительные – либо запил, либо в бега подался. Хотя такое не часто случается. А вот у потерпевших и свидетелей не явиться по вызову – запросто! И ведь, главное-то, я в повестке всегда свой служебный телефон указываю, на тот случай, чтоб человек заранее мог предупредить о том, что прийти не сможет. Так ведь ни фига! Не явился и все тут! Но срок-то по делу идет, и мало того, что идет, он еще и истекает! Ладно, звонишь или едешь домой к этому деятелю, а тот тебе с такой небрежной улыбочкой «Ой, да чего-то закрутился совсем, забыл!». Вот так бы взять уголовное дело потолще, да настучать им по легкомысленной башке, да еще и по морде от всей души нахлестать, но, к сожалению, Уголовный кодекс такой вид воспитательной работы называет превышением должностных полномочий с применением насилия. И ведь есть у меня право подвергнуть принудительному приводу такого забывчивого, но только ведь потом визгу не оберешься «Как?! Меня, как преступника, под конвоем притащили! Я жаловаться буду!». Да не боюсь я этих жалоб, отпишусь, будьте уверены, вот только нервы и время тратить не хочется. Ну все, хватит, а то сейчас сам себя накручу и пойду бить морды людям налево и направо. Шутка, тупой ментовский юмор.

Черный день календаря

Черный день календаря – дежурство в следственно-оперативной группе. Не реже четырех раз в месяц для меня эта повинность. Следственно-оперативных групп, с недавнего времени, у нас две. В одни сутки и следователь и дознаватель дежурят, совместно с сыщиками и экспертами-криминалистами. Повседневно-то, я расследую только преступления небольшой и средней тяжести, а когда дежурю, то имею право проводить неотложные следственные действия и по другим преступлениям, которые в компетенции наших следователей находятся. А уж наутро, все дела и материалы, которые родила следственно-оперативная группа, начальник райотдела щедрой рукой распределяет или, как у нас говорят, «расписывает» по службам и подразделениям. Трудитесь ребята, лишь бы только не заскучали вы без работы! Конечно, можно бы так сделать, чтобы следователь ездил на преступления своей подследственности, а дознаватель – своей, но из этого не выйдет ничего хорошего, завалимся тогда по уши – наш райцентр и район самые большие в области, а преступлений меньше не становится. Так, кто у нас сегодня оперативный дежурный? О, Коля Бешеный! Бешеный – это погоняло такое. Интересная особенность у человека: когда трезвый – ну дурак дураком, в прямом смысле слова бешеный, по любому поводу, а чаще и безо всякого повода, наорать и обматерить может. Но стоит только выпить – и все, сразу нормальным человеком становится! Я сам был свидетелем, когда смена только-только заступила на дежурство, и Коля был трезв и зол, как взбесившийся носорог, в дежурку принесла нелегкая регистрировать материал юного следователя, не успевшего еще и месяца отработать. Застенчивый парнишка, не успев ничего сказать, только было протянул материал, как на него обрушился Колин гнев, внезапный и страшный: «Чего ты мне тут с утра пораньше всякую х… ню уже тащишь?! Ну-ка, иди на …й отсюда!» Вот так, теперь парнишке на всю жизнь урок: не попадайся Коле с утра пораньше под трезвую руку!

Как всегда перед заступлением на сутки, настроение ниже плинтуса. А с чего радоваться-то? У меня на сегодняшний день шесть дел в производстве и три материала8. Вон по грабежу дело давно уже в суд просится, послезавтра срок, нужно обвинительный акт писать. А по хулиганству срок уже завтра, а там еще и конь не валялся, даже потерпевший еще не допрошен. Ну что ж теперь, придется делать как всегда: вынесу заведомо незаконное постановление о прекращении уголовного дела, прокурор, естественно, поорет, пообзывается, постановление отменит, но зато установит новый, такой милый и такой желанный срок производства дознания! А уж материалы-то мои, страшно сказать, все, как один, на просрочке висят! Вот такой я паразит-волокитчик! В дежурные же сутки приходится «забывать» про свои «родные» дела. Может, конечно, и удастся сегодня обвинительный акт попечатать, но это, скорее всего, что-то из разряда призрачных грез. А ведь были, были когда-то те благословенные времена, которые помнят наши седые ветераны, когда частенько они на дежурствах от безделья страдали….

В 8.00 инструктаж в дежурной части. Начальник отдела проводит. Докладывает, что предыдущая группа наработала и напортачила, учит нас, неразумных, как надо и как не надо вести себя на дежурстве. Следователя с сыщиком9 оставили на вторые сутки, собственные косяки устранять. Это ж надо было удумать такое: квартирная кража со значительным ущербом налицо, а они, вместо того, чтобы следственные действия провести и уголовное дело возбудить, набрали несколько объяснений, после чего следователь отказал в возбуждении уголовного дела в виду малозначительности деяния. До такого, наверное, даже зеленый стажер не додумается, а уж эти-то, далеко не юнцы, должны же хоть иногда соображалку-то включать!

Наклонная плоскость для отдела

Черт возьми, куда наш отдел катится, а?! За все свои годы работы, не видал я ничего подобного! А как появился начальничек наш новый – пожалуйста, такие чудеса начались, о которых и помыслить не мог никто. Его нутро пустое мы просекли после того, как он в интервью местной газетенке заявил: «Я подниму этот отдел!» После этого перла, непонятки возникли, извините за бандитский сленг: наш отдел, что, самым худшим и опущенным был? Нет же! Так откуда же или куда этот придурок его поднимать собрался, ась? Может быть он крутой профи, этот далеко не бравый подполковник с синими прожилками на лице? Опять же нет – бывший начальник МОБ10 в другом провинциальном горотделе, если чем и заметный, то исключительно своей мохнатой лапой в лице начальника службы тыла областного УВД. Но это еще не все! Оказалось, что этот подниматель райотделов, еще и алкаш запойный: не реже, чем раз в два месяца, уходит на неделю или чуть больше в глухой запой, после чего, анонимно в наркологическом стационаре лежит неделю под капельницами. И такие циклы повторяются с педантичной регулярностью. Нормальный пример для личного состава, да? Ну, и что же мы имеем, в смысле, каковы итоги одного года и восьми месяцев «поднимания отдела»?! Сплошные пьянство и раздолбайство. Раньше, при прежнем начальнике, если и пили в отделе, то только по-тихому, после работы и только по серьезным поводам: очередное звание, повышение в должности, юбилеи, рождения детей и тому подобное. Хочешь «продолжения банкета»? Да не вопрос! Только уйди за пределы, с глаз долой и не «залетай№, а если следующий день рабочий, то будь добр явиться в пристойном, человеческом виде. Теперешние же пьянки, запросто и посреди рабочего дня случаются. Свои же коллеги менты по всей области, наш отдел иначе как «пьяным» не называют. Во как прославились-то! А в делах и материалах что творится? Везде сплошь просрочки и раздрай полный! По всем показателям работы – последнее место в области. Надзираюший прокурор, кураторы увэдэшные и свои начальники подразделений не просто звереют, а, того гляди, пламя изрыгать начнут! Начальничек, если только не в ауте и не на капельницах, на общих разводах11 визжит, как резаный, грозится: «Поувольняем всех! Всем оклады по минимуму сделаем!». А толку-то что? Извините, но большую часть отдела не разгонишь. Вернее, разогнать-то можно, а работать кто будет? Не больно кто-то рвется на дурдомовскую «земельную» работу. Но вы не подумайте, что пьянство и разгильдяйство у нас абсолютно безнаказанны. Нет, и выговоры объявляют и увольняют по отрицательным мотивам, но толку, как уже было сказано, ноль! А все почему? А потому, выбили у нас один из основных столпов, на которых система эмвэдешная держится, то бишь единоначалие. Другими словами, подпасками (нижестоящими руководителями) и стадом (личным составом, не занимающим руководящих должностей), должен пастух управлять. Причем, управлять незримо, но ощутимо. Каждый сотрудник, без лишних напоминаний, нравоучений и угроз, нутром должен чувствовать тот барьер, через который переступать нельзя. А если этого самого барьера внутри нет, то получается хаос, который криками и визгами не ликвидируешь. Вот прежний начальник, Семеныч, не орал, не истерил и не грозил, но был же порядок-то! Пусть не идеальный (идеального порядка в нашей системе нет и быть не может, это аксиома), но все же был! Жаль, жаль, что на пенсию вышел…. А этот, одно и название, что пастух – болванчик гнилой, со всех сторон верными замами, как подпорками окруженный. Рациональной пастушьей деятельности от него никакой, только угрозы визгливые. Да вот только шибко неприкосновенный болванчик-то – несмотря на все чудеса, жив, курилка! Но насчет «жив», вы уж не подумайте чего, это я так фигурально выражаюсь, а то решите еще, что со свету сжить хочу, начальника-то! Хотя, по весьма достоверным слухам, в самое ближайшее время, на отдел должна обрушиться грандиозная комплексная проверка. С одной стороны, это хорошо – может, наконец, эта дурилка запойная, слетит к такой-то матери, а с другой стороны – под раздачу мы все попадем, только кому-то больше, кому-то меньше достанется, но отгребем все, это уж так заведено в нашей системе.